Французский репортёр, взявший интервью у Пэн Шуай, назвал его китайской «пропагандой»

Марк Вентуйяк был одним из двух французских репортёров, которые первыми из западных СМИ побеседовали с Пэн после того, как в ноябре она выступила в интернете с обвинениями в адрес высокопоставленного чиновника Коммунистической партии Китая.

В своём сообщении в социальных сетях Пэн заявила, что бывший вице-премьер КНР Чжан Гаоли принудил её к сексу. После этого она на несколько недель исчезла из поля зрения общественности, и её безопасность стала предметом беспокойства международного спортивного сообщества.

Интервью L’Equipe с трёхкратной олимпийской чемпионкой было организовано и проведено под наблюдением китайских чиновников в одном из отелей Пекина в воскресенье, 6 февраля, и опубликовано в понедельник.

В интервью Пэн отрицала, что обвиняла Чжана в сексуальном насилии, и заявила, что сама удалила это заявление из социальных сетей.

«Этот пост привёл к огромному недопониманию со стороны внешнего мира, — сказала Пэн в интервью L’Equipe. — Я хочу, чтобы смысл этого сообщения больше не искажался».

Через день после интервью Вентуйяк сказал, что он по-прежнему не уверен, что Пэн может говорить и делать то, что хочет.

«Нельзя сказать, — сказал он в интервью агентству «Ассошиэйтед Пресс». — Это интервью не даёт доказательств того, что с Пэн Шуай нет никаких проблем».

Вентуйяк считает, что китайские чиновники разрешили интервью, чтобы ситуация с Пэн не отвлекала внимания от зимних Олимпийских игр в Пекине.

«Это часть коммуникации, пропаганды со стороны Олимпийского комитета Китая», — сказал он.

Во время интервью Пэн не ответила прямо на вопрос, были ли у неё неприятности с властями после того, как она сделала это заявление. Она опять повторила государственные тезисы.

«Прежде всего, я должна была сказать, что эмоции, спорт и политика — это три чётко разделённые вещи. Мои романтические проблемы, моя личная жизнь не должны смешиваться со спортом и политикой», — сказала Пэн.

Вопросы заранее

Ван Кань, руководитель аппарата Олимпийского комитета Китая (КОК), присутствовал на втрече и переводил ответы Пэн с китайского на английский. Чтобы проверить точность перевода, L’Equipe воспользовался услугами отдельного переводчика в Париже, который тоже переводил слова Пэн на французский язык.

Вентуйяк сказал, что L’Equipe заранее отправил вопросы и мог опубликовать ответы Пэн только дословно в формате «вопрос-ответ», что и потребовал КОК, выделив на интервью полчаса.

Но у Вентуйяка и его коллеги была возможность задать больше вопросов, чем они представили до интервью, которое длилось около часа.

«Она ответила на наши вопросы без колебаний — я полагаю, что она знала ответы. Она знала, что собиралась сказать, — сказал Вентуйяк. — Но невозможно узнать, было ли это отформатировано или что-то ещё. Она сказала то, что мы ожидали от неё услышать».

Вентуйяк задавал вопросы, касающиеся как тенниса, так и заявления Пэн о сексуальном насилии. Отвечая на вопросы, связанные с последним, Пэн выглядела более нервной и осторожной, сказал Вентуйак, добавив, что она «кажется здоровой».

Журналист сказал, что, по его мнению, международная поддержка защищает Пэн, потому что китайцы, не столь известные за пределами Китая, оказались бы в тюрьме за подобное обвинение в адрес высокопоставленного чиновника.

Постановочное интервью

Лаура Харт, директор кампании в организации Safeguard Defenders, относится к числу тех, кто ставит под сомнение честность интервью Пэн, основываясь на способе его проведения и времени.

«Опять же, при полном уважении к человеку, мы не считаем комментарии Пэн очень достоверными… Она была не одна, вопросы к ней должны были быть представлены заранее, и ответы также были рассмотрены заранее [до публикации]», — сказала Харт в интервью The Epoch Times во вторник.

«У L’Equipe не было возможности откровенно и открыто поговорить с ней».

По словам Харт, ответы Пэн совпадают с изложением китайских властей.

«Это довольно неестественно для человека, я бы сказала, когда спрашивают о её личной жизни за последние месяцы, ссылаться только на прекрасно режиссированные моменты, которые мы видели через китайскую пропагандистскую машину».

Харт сказала, что, по её мнению, дело Пэн укладывается в парадигму того, как компартия добивается признаний от тех, кто вовлечён в «политически чувствительные» дела.

«За последние годы, с 2013 года, мы наблюдаем рост числа насильственных исчезновений: число правозащитников, журналистов, гражданских журналистов, адвокатов по правам человека, всех, кто пытается представить другое мнение… оказываются за решёткой, исчезают на некоторое время, а затем могут вернуться либо в государственных СМИ, либо в судебных процессах с такими заготовленными и вынужденными признаниями», — отметила Харт.

Яркий пример этой драконовской меры — то, что произошло с несколькими жителями Гонконга, продававшими книги с критикой в адрес китайского лидера Си Цзиньпина.

Среди них был Лам Винг-Ки, которого схватили в китайском городе Шэньчжэне в октябре 2015 года. Позже он заявил, что китайские агенты заставили его дать ложное признание, которое было показано по китайскому телевидению.

Экспорт террора

Кампания репрессий не ограничивается теми, кто находится внутри Китая, сказала Харт.

Она подробно остановилась на выводах Safeguard Defender, касающихся кампании «вынужденного возвращения», проводимой китайской компартией.

«[Вынужденные возвращения] подчёркивают, что происходящее внутри Китая больше не происходит только внутри Китая», — сказала она.

«Мы всё чаще видим, как Пекин успешно экспортирует свою политику политического террора по всему миру, угрожая и запугивая людей и заставляя их возвращаться в Китай, где их подвергают пыткам».

За последние несколько лет китайские власти успешно репатриировали около 10 тыс. зарубежных «беглецов» для судебного преследования в Китае.

Харт добавила, что к тем, кто способствует китайскому режиму, относятся и Международный олимпийский комитет (МОК).

«МОК всегда приходил на помощь Пекину в нужный момент», — сказала она.

Гэри Бай — внештатный репортёр, освещает новости, связанные с США и Китаем, для The Epoch Times.