Синнер о переживаниях из-за допинг-скандала: «Перед некоторыми матчами я не спал. Например, перед 1/4 «Уимблдона» против Медведева»
«Было сложно в первую очередь потому, что я не мог поделиться со столькими людьми. Это был очень трудный период, потому что я не знал, как мне вести себя, не знал, что станет известно, не знал, что будет с командой.
Было очень сложно, обычно я все держу под контролем, а здесь было очень легко его потерять. Спустя пару недель я проснулся утром и подумал: «В конце концов, я не делал ничего плохого, я ничего не знал, поэтому для меня все уже закончилось, а решение судьи и дальнейший ход дела от меня уже не зависит».
Конечно, было сложно, когда я знал о произошедшем, но ничего еще не обнародовали. Допустим, я выиграл матч, но выглядел расстроенным, и меня спросили: «Вы же выиграли, что не так?». И что мне ответить? Я такой: «Нет, нет, я в порядке, все хорошо».
Перед некоторыми матчами я не спал. Например, перед матчем против Медведева [в четвертьфинале «Уимблдона»]. С утра, разумеется, я плохо себя чувствовал. В итоге пришлось играть пять сетов, это не тот матч, который может решиться в трех (Медведев победил 6:7(7), 6:4, 7:6(4), 2:6, 6:3 – Спортс’‘).
За этот период произошло столько всего, от чего я пытался абстрагироваться, чтобы понять, как правильно поступить в тот или иной момент. И я должен поблагодарить команду, которая поддерживала меня все это время, потому что мне это было необходимо. Например, Даррен [Кейхилл] не поехал домой в Австралию, а остался со мной, приехал мой папа. Благодаря им у меня было чувство безопасности, защищенности. И именно поэтому я всегда посвящаю победы на турнирах и в важных матчах своим близким, потому что я не представляю, как бы я прошел через это без них.
Я доволен тем, как справился с этой ситуацией, потому что было очень сложно. Но в тот момент, когда я выхожу на корт и надеваю кепку, для меня существует только теннисный мяч. На корте я чувствую себя в безопасности. Понятно, что в таких обстоятельствах сложно играть, но это уже другой вопрос. Я все равно чувствую себя в безопасности. Когда я смотрю на мяч и готовлюсь подавать, я полностью сосредоточен на том, чтобы попасть в корт. Потому что, в конце концов, это моя работа и моя страсть. Мне пришлось разделить проблемы и работу. Я всегда старалась выкладываться на корте, тренировался, готовился морально, чтобы показывать хороший теннис, и мне это удалось. И, что самое главное, если бы я знал, что виноват, то, на мой взгляд, я бы так не играл.
Сложнее всего было, когда новость обнародовали. Это произошло в очень ответственный момент – перед турниром «Большого шлема». Я хотел приступить к тренировкам в среду, но новость появилась во вторник, и мы решили, что лучше перенести, потому что в клубе была бы большая шумиха. Мы поехали в четверг вечером, потому что многие уже разошлись.
Мы приехали, и все камеры, все взгляды были направлены на нас, было очень тяжело. Я смотрел на других игроков, пытаясь понять, что они думают на самом деле. Я задавал себе много вопросов, было сложно подготовиться к «Большому шлему» в такой обстановке. Но я убежден, что ничего не происходит просто так, и, возможно, я должен был понять, кто друг, а кто – нет. И я разделил эти две темы. Еще я понял, что многих игроков зря считал друзьями, а многих – зря не считал. Это дело не принесло мне ничего хорошего, но помогло многое понять».